1) Голосуйте! Приносите с собой запасное нижнее белье, желательно противоположного пола, повесьте его на верх кабинки для голосования, пока голосуете.

2) Помогите другим голосовать. Стойте рядом с кабинками и молча тыкайте остро заточенными карандашами во входящих избирателей. Если вы находите, что карандаши — слишком уж серьезное оружие, используйте вместо них заточенные кухонные спички. Лучше всего, если вы принесете и карандаши, и спички, для того чтобы вы могли переменять орудие согласно перемене вашего настроения.

3) Аннулируйте поданные голоса. Пойдите добровольцем на участок. Запишитесь на участок наблюдателем от Никсона. Запишитесь на тот же участок также от Хамфри и Уоллеса. В конце дня наблюдатели будут вынимать бюллетени, аннулируя неправильно заполненные формы... Возможно, вы захотите поработать на нескольких участках.

4) Устройте демонстрацию. Собирайтесь в час дня на центральной городской площади. Слушайте живой рок и курите марихуану. После этого передвигайтесь куда захотите. Имеются как минимум три места: для забавы пойдите на Монтгомери-стрит, на тротуарах которой состоится грандиозная партия в «Монополию». Вояки пойдут к Фортеции или Залу Правосудия вершить шутовские суды и т.п. После обеденного перерыва снова собираемся на центральной городской площади (в 7:30 вечера), для того чтобы слушать спичи, опять курить марихуану, а затем прогуляемся вниз по Торговой улице по направлению к штаб-квартирам кандидатов, для того чтобы поздравить с победой любого из них. Свинсон (свинья) вежливо признает свое поражение. Штаб-квартиры Хамфри расположены на 11-й и Торговой, Никсона — на 1-й и Торговой. Их легко узнать по большим окнам из листового стекла.

Андре Горц

Экология и свобода

Перевод А. Голова

Капитализм, ориентированный на постоянный рост, мертв. Социализм, также ориентированный на постоянный рос и очень похожий на него, являет собой кривое отражение нашего прошлого, а отнюдь не будущего. Марксизм, оставаясь пока что незаменимым инструментом анализа, утратил свою профетическую ценность и значение.

Развитие производительных сил, которое, как предполагалось, должно было позволить рабочему классу разорвать вековые оковы и установить царство всеобщей свободы, вместо этого лишило трудящихся последних остатков их самостоятельности, углубило пропасть между физическим и интеллектуальным трудом и уничтожило всякие материальные и экзистенциальные основы производительных сил.

Экономический рост, который, как предполагалось, должен был обеспечить благополучие и процветание всем и каждому, породил потребности куда быстрее, чем научился удовлетворять их, что привело к возникновению целого ряда кризисов, носивших не только экономический характер: рост и развитие при капитализме перетекают в кризис не только потому, что это — капиталистический рост, но и потому, что любой рост имеет естественные границы и пределы.

Нетрудно представить себе паллиативные средства решения той или иной проблемы, которая привела к возникновению кризиса. Но его характер таков, что любые последовательные и частичные решения, направленные на преодоление кризиса, будут неизбежно усугублять его.

И хотя нынешний кризис обладает всеми типичными признаками классического кризиса перепроизводства, он, однако, заключает в себе целый ряд новых измерений, которые марксизм, за редкими исключениями, вообще не предусматривает и на которые система, до сего дня считавшаяся «социалистической», не способна дать адекватного ответа. Это — кризис отношений между индивидуумом и экономической сферой как таковой, кризис самого характера производства, кризис нашего отношения к природе и нашему собственному телу, кризис сексуального поведения, общества, последующих поколений, истории, наконец; это кризис урбанистической модели жизни, среды обитания, медицины, образования, науки.

Мы прекрасно понимаем, что наша современная модель жизни не имеет будущего, что дети, став взрослыми, не смогут принести в наш мир ни запасов нефти, ни целый ряд привычных металлов, что если, осуществление текущих проектов по ядерной энергетике будет продолжаться сегодняшними темпами, запасы урана вскоре будут исчерпаны.

Мы сознаем, что все в нашем мире имеет конец; что если мы будем продолжать действовать так и дальше, в океанах и реках погибнет все живое, почва станет мертвой и бесплодной, воздух в городах — непригодным для дыхания, а жизнь сделается привилегией специально отобранных экземпляров новой человеческой расы, адаптированной посредством химиотерапии и генетического программирования для жизни в новой экологической нише, выбранной и высеченной инженерами-биологами.

Наконец, мы понимаем, что на протяжении последних полутора веков индустриальное общество развивалось за счет ускоренной эксплуатации природных ресурсов, для создания которых потребовались многие миллионы лет, и что вплоть до самого последнего времени экономисты — как сторонники классического направления, так и марксисты — решительно отвергали как беспочвенные и «реакционные» любые рассуждения о перспективах на отдаленное будущее, все равно — нашей планеты, биосферы или цивилизации. «Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю», — заявил Кейнс, лукаво утверждая, что достигнутые горизонты экономического развития не претерпят сколько-нибудь существенных изменений в ближайшие десять-двадцать лет. «Наука, — пытаются нас уверить, — непременно откроет новые пути и возможности, а техническая мысль создаст нечто невиданное и немыслимое в наши дни».

Однако наука и техника так и не смогли совершить это обещанное эпохальное открытие: все производительные силы еще более активно зависят от природных ресурсов планеты, запасы которых близки к концу, и от создания системы точек выживания, поддерживающих хрупкое равновесие нашей экосистемы.

Задача заключается не в том, чтобы обожествить природу или «отойти назад», а в том, чтобы осознать простой факт: деятельность человека в мире природы имеет свои естественные границы. Нарушение этих границ вызывает ответную реакцию, последствия которой мы уже ощущаем в качестве специфических и еще недостаточно широко сознаваемых факторов, таких, как новые болезни и новые типы проблем, неприспособленные дети (к чему не приспособленные?), спад ожиданий, возлагаемых на жизнь, снижение физических данных и экономических показателей и, наконец, снижение уровня жизни несмотря на постоянно повышающийся уровень материального потребления.

Ответная реакция экономистов вплоть до сего дня сводилась к обвинениям в «утопизме» и «безответственности» тех, кто пытался привлечь внимание к этим симптомам надвигающегося кризиса в наших отношениях с миром природы, — отношениям, лежащим в основе всякой экономической деятельности. Самое большее и дерзкое, на что осмеливается современная политэкономическая мысль в наши дни, — это посоветовать поддерживать потребление на уровне «нулевого прироста». И лишь один экономист, Николас Георгеско-Реген, имел достаточно здравого смысла и смелости, чтобы заявить, что даже при нулевом приросте продолжающееся истребление последних остатков природных ресурсов приведет к полному их исчерпанию. Главное теперь не в том, чтобы потреблять их все больше и больше, а в том, чтобы сократить потребление до минимума, ибо другого пути сохранить остатки этих ресурсов для будущих поколений просто нет.

Именно в этом заключается экологический реализм.

Стандартное возражение на это обычно сводится к тому, что любые попытки затормозить или повернуть вспять процесс экономического роста неизбежно приведут к дальнейшему усугублению существующего неравенства, результатом чего станет дальнейшее ухудшение материального положения беднейших слоев. Однако идея о том, что экономический рост приводит к снижению неравенства, является ложной: статистика свидетельствует о том, что все обстоит как раз наоборот. Можно доказать, что такая статистика взята только по капиталистическим странам и что социализм обеспечивает большую социальную справедливость; но зачем непременно стремится производить все больше и больше всевозможной продукции? Разве не более рационально улучшить условия и качество жизни, научившись расходовать ресурсы более эффективно, получая из них сразу несколько видов продуктов, сводя к минимуму уровень отходов и отказавшись от производства социально агрессивных товаров, которые никогда не смогут стать доступными для всех или которые настолько загрязняют окружающую среду, что доходы от их реализации не стоят негативного влияния их выпуска, даже если такие товары со временем станут доступными для большинства?